Упрощенная HTML-версия
Владимир Минкин
Книга Реальности
154
которое должно было решить мою судьбу. Всё оказалось серьёзнее, чем я думал, и вопрос
стоял так: выгонят ли меня из лагеря сразу или всё-таки есть ещё какой-то шанс.
***
На следующий день я вошёл в красный уголок и чуть не столкнулся с Иркой
Серёгиной. Я был сосредоточен на том, чтобы гордо и с достоинством произнести свою
речь, поэтому среагировал только тогда, когда левым плечом слегка задел её грудь. Я мог
бы сосчитать по пальцам, сколько раз наши тела соприкасались с того момента, когда два
года назад я впервые её увидел и понял, что на этой планете принято называть любовью. Я
не пропустил ни одной лагерной смены, и она тоже ездила каждый год хотя бы по разу, но
я так и не смог ничего ей сказать о своих чувствах. Теперь она была не только
председателем совета дружины, но и совсем взрослой девушкой, вполне женственной, на
которую заглядывались, между прочим, некоторые из вожатых. А я всё не мог даже
подумать о ней как о женщине.
Прикосновение к Ирке, как всегда, вызвало во мне шок: мысли застыли, слова
разбежались, я стоял как пень, теребя галстук, который Саша посоветовал мне одеть ради
такого случая – всё-таки не каждый день из лагеря выгоняют.
– Привет, – сказала она своим глубоким голосом, от которого крылья моего
галстука затрепетали в пальцах с ещё не полностью отмытыми угольными разводами.
– Привет, – выдавил я, усилием воли заставляя себя отпустить галстук.
– Ты не волнуйся, – улыбнулась она, – выгнать не должны, зачем им отчётность
портить?
– Я и не волнуюсь, – проговорил я, пряча руки за спину, чтобы она не заметила
моих шахтёрских наклонностей.
Тут вошёл Витя, наш друг и бессменный лагерный баянист, присутствие которого
было очень даже кстати. Он кивнул мне, и через несколько минут, когда все собрались,
заседание началось. Может быть, я вёл бы себя иначе, если бы в начале смены
председателем совета дружины назначили кого-нибудь другого. Ирка спокойно сидела на
своём месте, но в её присутствии мне так и не удалось закончить патетическую речь о
необходимости соблюдать тишину в тихий час. Подняв глаза на Витю, я понял, что мне
давно пора заткнуться, а лучше было бы вообще не открывать рта. С большим трудом
Вите удалось всё же повернуть дело так, что я, мол, виноват и всецело раскаиваюсь.
– Раскаивается? – поднялся с места начальник лагеря. – А вы тут знаете, за что он
принялся, когда в чеканке стёкла побил? Встал и замолотил камнями по Буратине!
Боковым зрением я увидел, как Ирка спрятала улыбку и повернулась в мою
сторону. Я вдруг взглянул ей в глаза совсем как тогда, когда она случайно обняла меня.
Горло окаменело, и на секунду мне почудилось, что рот снова наполняется тёплой солёной
кровью. Все речи затихли, и только в её глазах вспыхивали жарким пламенем августа и
уносились к предзакатному небу те семь дней, которые нам оставалось провести рядом.