Упрощенная HTML-версия
Владимир Минкин
Книга Реальности
167
Я останавливаюсь перед Нинкой и коротко киваю, держа руки по швам. Она
поворачивает голову, и удивление в её глазах сменяется улыбкой, но она быстро берёт
себя в руки.
– Я не танцую.
Вот врёт! Да она тут лучше многих других танцует! Или она это о медленных
танцах? Ну уж если быстрые танцевать умеешь… О чём это она?
Нинкины подруги любуются мной, разглядывая в упор, и я почти слышу, как они
скандируют хором: «Что-нибудь ещё желаете?» До меня, наконец, доходит, что это
называется отказом, и пора убираться восвояси.
– Честь имею! – Я разворачиваюсь через левое плечо, щёлкаю нечеловеческими
каблуками и строевым шагом с отмашкой марширую к своей долбанной скамейке.
Зачем я это сделал? За спиной слышен смех и возбуждённые реплики, но слов я не
различаю.
– Ну что, доволен? Я же говорил, херовая песня! Твою мать-то!
– Ещё не вечер.
Спокойствие Серёги меня поражает. Впрочем, ему-то что, это же не он при всех
опозорился. Вот ему вряд ли какая-нибудь отказала бы.
– Да расслабься, Володь, удочка заброшена. Ну ты и приколол!
Какая на хрен удочка! Тут уже невод со старухой, а перед ней разбитое корыто! Эх,
что-то не везёт мне с этими девками. В карты начать играть, что ли? Зачем я вообще на эти
танцы припёрся?
От невесёлых мыслей меня отвлекает красивая и пронзительная мелодия. Ну вот,
«Komm doch heim», совсем другое дело, и вообще, «Dschinghis Khan» – это вещь. Только
странно, что как-то быстро следующий медленный танец включили. Наверное, кому-то
опять пообниматься не терпится. Я с недоумением смотрю на Витю, и мне издалека
кажется, что он как-то чуть небрежно убирает в футляр очередную кассету.
– Можно вас?
Я поднимаю голову. Туфли на платформе, чёрные джинсы в обтяжку, пёстрая
шёлковая блузка. Нинка стоит передо мной и улыбается, чуть заметно прикусив нижнюю
губу. Это что, она меня приглашает? А как же «Я не танцую»? Нет, никогда их не
поймёшь баб этих! Нинка чуть округляет глаза, и я, встрепенувшись, поднимаюсь со своей
лавки.
Как странно! Такое ощущение, как будто я её уже сто раз обнимал, совершенно
никакого смущения на ощупь. Это пусть молодые танцуют на пионерском расстоянии,
держа ладони на талии партнёрши, а я даже рискую немножко прижать её к себе. Вроде
пока не отбрыкивается.
– Слушай, а почему ты замаршировал? Мы с девчонками угорели!
– Я – старый солдат и не знаю слов любви!
Нинка смеётся, и я чувствую, что можно прижать её покрепче. Нет, всё-таки очень
странное ощущение! Я почему-то уверен, что имею полное право её обнимать, и ей это,
похоже, нравится.