Упрощенная HTML-версия
Владимир Минкин
Книга Реальности
88
Юность_2
Ира. Ирина Анатольевна Серёгина. Ирочка… Я сидел на грубоватой скамейке под
волнистым навесом, прикрывавшим теннисные столы от румянцевского солнца и,
пользуясь тем, что рядом никого не было, нежно гладил пальцем чёрно-белый силуэт
самой красивой девушки на свете. Колька Мустафин притащил откуда-то фотку нашего
отряда, сделанную во время смотра строя и песни, и вырезал из неё по контуру фигурку
своей зазнобы, после чего и я сделал то же самое. Фотка была расплывчатой и немного
скрученной, но вырезанная Ирка в парадной пионерской форме смотрелась прекрасно и
сгибаться не собиралась. Разболтанными ножницами с облезлыми тёмно-зелёными
кольцами и собирающейся выпасть осью я постарался обойти все линии моей любимой
как можно аккуратнее, чтобы, не дай бог, не потерять самый маленький кусочек счастья,
которое она носила в себе и щедро разбрасывала вокруг, стоило только на неё взглянуть.
Но долго смотреть на мою возлюбленную у меня никогда не получалось – это было
всё равно, что широко раскрыть глаза навстречу солнцу в зените, только вместо
временной слепоты сразу наступала вечная весна, и непреодолимая гравитация засасывала
меня в недра яркой звезды, где я мгновенно испарялся. Испарившись, я становился
круглым идиотом – язык заплетался, конечности немели, и, даже научившись более-менее
сносно управляться с молочно-целлулоидным шариком, я чувствовал себя несмазанным
железным дровосеком, если вдруг на противоположном конце стола с ракеткой
оказывалась она. Было ужасно стыдно догадываться, что многие девчонки всё понимают,
поэтому я старался держаться в Иркином присутствии строго, но от этого выглядел ещё
глупее. О том, чтобы признаться ей не могло быть и речи в самом прямом смысле, да и как
вообще можно произнести «Я тебя люблю», не умерев сразу со стыда? Единственной, на
кого я мог безбоязненно изливать свои чувства, была маленькая фотобумажная фигурка,
прятавшаяся от нескромных взоров в левом кармане моей рубашки.
***
– Ты чего тут один? – шелестя травой, окружающей неровную площадку из бетона,
о которую шарики второго сорта разбивались за пару напряжённых матчей, подошёл
Сашка Фетисов. Он присел на скамейку верхом, повернулся спиной ко мне и закинул ногу
на ногу. Сашка был хороший парень, но объяснять ему, почему я уже недели три не могу
спать по ночам и, счастливо улыбаясь, летаю над травяным покровом, вместо того чтобы
ходить по нему, мне не хотелось.
– Это только так кажется, на самом деле я здесь вовсе не один, – сказал я,
застёгивая карман со своим сокровищем на латунную пуговицу, которая понимающе
подмигнула пупырчато-вогнутым глазком.
– А с кем? – удивился Сашка.
– С кем? С тобой, конечно!
Сейчас, когда маленькая Ирка стала невидимой, никто не помешал бы ей, сохраняя
собственное достоинство, покрепче прижаться к моему, так близко стучащему, сердцу.
Сделает ли она это когда-нибудь?..
– Да ну тебя, ты всё прикалываешься.
– А что, разве ты – это не ты? Батюшки, кто здесь?!
– Где? – рассеянно оглянулся Сашка – А, ну да… Это, как его… Я, в общем,
попросить тебя хотел…
Он снял ногу и, поёрзав по лавке, повернулся ко мне. Голос у него стал серьёзнее и,
кажется, грустнее.